Накал страстей - Страница 48

Я вглядывалась в черты Мартина и видела там страсть. Это была темная страсть, мощная и бездонная. Я была уверена, что он стремился найти орудие для уничтожения его отца.

Мне никогда не приходило в голову до этого момента, что он не хотел разногласий со своим отцом. Больше казалось, что ярая ненависть к отцу сейчас была главной движущей силой в его жизни.

— Мартин... — начала я, но замолчала, не зная, как продолжить, но мне нужно было что-то сказать. Я сглотнула, ища в его глазах хоть каплю здравого смысла и оправдания по отношению к Дэнверу Сандеки. Но так ничего и не нашла. — Мартин, может, стоит отступить. Я понимаю, что твой отец — ужасный человек, который совершил ужасные поступки, но что теперь поделаешь? Он очень могущественный.

— Он не неприкасаемый, — сказал он быстро, его глаза становились темно-синими, когда он добавил:—И у меня есть план...

— Но зачем тратить свою энергию на него? Почему бы не забыть его, выкинуть из своей жизни, как рак, и двигаться вперед...

Он качал головой, пока я говорила, плотно сжав челюсть, он перебил меня:

— Нет. Нет,блядь!

Я вздрогнула, он еще сильнее сжал мое тело, когда продолжил суровым шепотом:

— Нет ничего важнее, чем заставить его страдать. Я стану тем, кто его разрушит. Видеть его униженным — это то, что я задумывал и планировал с четырнадцати лет. Если я ничего не достигну в жизни, если я больше вообще ничего не сделаю... — Он замолчал, его глаза потеряли фокус, когда он ушел в себя, в то темное место, куда я не могла добраться.

Мое беспокойство распространялось, с трепетом взмывая, словно его озарило, что Мартин позволял этой страсти, этой ненависти к отцу, определять то, кем он был.

И больше всего, больше, чем трагический и закрученный рассказ о его детстве, осознание этого разбивало мне сердце.

ГЛАВА 12: Факторы, влияющие на растворимость

Самолет приземлился, а я была не в настроении. Вернее, в анализирующем, тревожном, весьмозгсебевынеслаиз за этой ситуации, настроении.

В то время, как Мартину, казалось, стало легче. Когда мы сошли с самолета и сели в лимузин, мое настроение не улучшилось. Эрик и Мартин обсуждали, что делать с тем, что Бен ушел из команды. Сэм метала в меня испытующие взгляды. А я просто уставилась в окно.

Когда мы приехали в общежитие и парни понесли наш багаж в здание, мое настроение не улучшилось, даже когда Мартин затащил меня в заброшенный кабинет на первом этаже, жестом попросив Сэм и Эрика пойти вперед. Даже когда он прижал меня к двери, врываясь в мое личное пространство, его глаза были темными и горячими, что-то замышляя.

Пока он не сказал:

— Я скажу это, потому что я доверяю тебе, Кэйтлин. Я не хочу, чтобы что-то, меньше всего, чтобы мое долбанное прошлое, встало между нами.

Я выдержала его взгляд, почувствовав, как напряжение с легкостью упало с плеч, оставляя после себя чувство тоски.

— Спасибо, что доверяешь мне. Я...Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через все это. Я знаю, что тебе нелегко доверять кому-то.

— С тобой это легко. — Его глаза словно зажглись, когда он поймал мои запястья и прижал меня к двери. Голос Мартина стал на октаву ниже, когда он добавил:— Быть с тобой, слушать, как ты играешь свою музыку, слушать, как ты говоришь всякую ерунду...

Я выгнула бровь, остро ощущая раздражение и уже было открыла рот, чтобы запротестовать. Он усмехнулся и заговорил быстрее, чтобы я не помешала:

— Прикасаться к тебе, целовать тебя, смотреть, как ты кончаешь, занимаясь со мной любовью... Ты делаешь все правильным.

Мои щеки горели, когда он поймал мой взгляд и его губы опустились к моим. Я приподняла подбородок, чтобы встретить его рот, ожидая его поцелуя, изголодавшись по нему.

Мартин отпустил мои запястья, когда его рот скользнул по моему, а жадные руки двинулись под рубашку, прикасаясь к моей голой коже. Когда мы оторвались друг от друга, мои пальцы были запутаны в его волосах, и я задыхалась; Он почти разжегогонь в опасной близости от моих трусиков.

В принципе, он был Орлом Бойскаутов по разжиганию огня в трусиках.

То, как я застонала и взмолилась, звучало глупо и жалко даже для моих ушей.

— Я уже скучаю по тебе. Ты останешься? Я могла бы потратить некоторое время, высказывая всякий бред, или мы могли бы позаниматься химией.

— Или притвориться.

— А я не это сейчас сказала?

Он рассмеялся, наградив меня быстрым поцелуем и прижимая к себе. Я обняла его в ответ и услышала, как он сказал в мои волосы:

— Мне нужно вернуться в дом, сделать несколько звонков, чтобы позаботиться о важном деле. Но потом я вернусь и останусь так долго, насколько ты позволишь.

Я кивнула, уткнувшись в его грудь, и улыбнулась, думая о том, каким упоительно прекрасным был бы обещанный вечер с Мартином в ближайшем будущем.

***

Я была в гораздо лучшем настроении, когда мы шли в мою комнату по общежитию, пока не уткнулась прямо в широкую, сильную, твердую грудь тайного агента службы.

Никто не ожидал секретную службу.

Я попятилась, извиняясь, и наступила на ногу Мартина, потому что он шел слишком близко позади меня. Он придержал меня за плечо одной рукой и сместил нас обоих в сторону от агента. Колесики в моем мозгу крутились как колесо обозрения, все больше запутываясь, прежде чем я поняла, что присутствие секретной службы здесь могло означать только одно: моя мать была где-то поблизости.

Я ожидала ее на бранч в воскресенье, согласно наших предыдущих обсуждений.

Ее планы могли измениться.

— Ох, привет, — сказала я автоматически, протягивая мужчине руку.— Я Кэйтлин Паркер.